Конференция «Научный православный взгляд на ложные исторические учения»

Кузнечевский В.Д., д.и.н., ведущий научный сотрудник РИСИ

Роль православия в формировании русской нации.

(письменный текст доклада)

    Новая Россия под названием «Российская Федерация» вот уже более двух десятков лет пребывает в поиске своей государственной идеологической идентичности. Поиск этот объективно обусловлен тем, что после событий 1990-х годов в историческом развитии России во второй раз в ХХ столетии говоря словами У. Шекспира «прервалась связь времен». За прошедшие с момента распада Советского Союза два десятка лет образовавшаяся с 1991 года идеологическая пустота в российском обществе не только не заполнилась, но стала ещё глубже. Объясняется такое положение дел тем, что для большинства населения страны, в конце концов, стало очевидно, что советская цивилизация ушла в прошлое и, похоже, безвозвратно. Нынешнее молодое поколение россиян не только мало что знает об этом времени, но и не хочет это знать (1).

    В то же время царский период в развитии страны для современного правящего класса и для всех активных слоев российского общества остается terra incognita. Попытки же искусственно заполнить образовавшиеся идеологические и политические пустоты и пересадить на российскую почву западную схему политической и социальной организации общества, выдавая это за национальную идею, которую якобы должны разделять все активные социальные слои российского общества, раз за разом терпят провал, так как отторгаются народной массой (2). Многочисленные специализированные социологические опросы общественного мнения показывают, что в результате всего этого современное российское общество в отношении поиска не только формы государственного устройства страны, но и в отношении образа жизни основных слоев общества пребывает, образно говоря, в межеумочном состоянии: навязанные обществу в конце 1980-первой половине 1990-х годов демократические ориентиры к настоящему времени утратили свой ореол, а других ценностей обществу никто предложить не смог. Это подтверждается всеми социологическими исследованиями последнего времени(3).

    Причем такую картину фиксируют не только социологи. С ними согласны и «инженеры человеческих душ». 27 сентября 2010 года писатель Алексей Слаповский написал в «Российской газете», что по его наблюдениям российское общество пребывает в условиях «экзистенциальной опустошенности. Это реакция на отсутствие в обществе каких-то серьезных идей и задач. Идеи-то и задачи есть, но они очень невнятны, не сформулированы. Уже который год мы живем без какой-либо более или менее внятной идеологии, без национальной идеи», а за этим стоят «очень серьезные проблемы поиска смысла».

    Попытки власти заменить духовные цели материальными, нацелить людей лишь на коммерциализацию их повседневной деятельности нужного успеха не приносят. Русский человек, относительная доля которого в нынешнем российском обществе составляет около 80%, хочет понимать не только, что он делает, но и зачем он это делает, во имя каких целей. В этом плане от него недалеко отстоят и остальные 20% населения, поскольку российский народный менталитет в целом веками формировался в лоне русской национальной культуры.

    А в итоге люди тратят свое жизненное время в никуда, живя одним днём. Родители не понимают, на что им нацеливать детей, а дети, чувствуя, и видя, растерянность родителей и власти, живут без руля и без ветрил. Безыдейная, безидеологическая жизнь всех ведет общество в исторический жизненный тупик. Сказанное выше можно обозначить так: мы наблюдаем процесс нравственной атомизации российского общества(4).

    Как следствие, в массе людей нарастает раздражение – на власть, на общественные порядки, и в конечном итоге – на своих близких и на себя.

    Но на самом деле, всё обстоит еще хуже. Еще в 2003 году один из самых глубоких наших аналитиков, незабвенной памяти Анатолий Уткин сформулировал такую оценку состояния нашего общества, которая, на мой взгляд, один в один актуальна и для 2010 года.

    «Мы живем в период опасной неустойчивости». «Верхняя часть» нашего народа, сказал он, «эмоционально и культурно отождествляет себя с Западом, в то время как основная масса населения находится в ином цивилизационном поле… В историческом развитии (России) …возможен один из двух вариантов: либо западные ценности войдут в «генетический код» большинства населения, либо правящая элита заменит (заменится) свой иноцивилизационный комплекс» («Уткин А.И. Вызов Запада и ответ России. М.: Изд-во Эксмо. 2003, с. 442, 452-453).

    Уткин фактически воспроизвел оценку состояния нашего общества приведенную русским мыслителем Николаем Данилевским еще в 1871 году в своем знаменитом труде «Россия и Европа». Тот отмечал, что излюбленным занятием русской интеллигенции является «европейничанье», которое на самом-то деле суть «только симптомы болезни, которую можно назвать слабостью и немощью народного духа в высших образованных слоях русского общества». Данилевский назвал это состояние болезнью и довольно опасной.

    «Будучи симптомами болезни, – писал он, – они составляют вместе и родотворную причину болезни, от которой она ведет свое происхождение и которая беспрестанно её поддерживает. Болезнь эта, в целом, препятствует осуществлению великих судеб русского народа и может, наконец (несмотря на все видимое государственное могущество), иссушив самобытный родник народного духа, лишить историческую жизнь русского народа внутренней зиждительной силы, а, следовательно, сделать бесполезным, излишним самое его существование, ибо все, лишенное внутреннего содержания, составляет лишь исторический хлам, который собирается и в огонь вметается в день исторического суда» (Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., Институт русской цивилизации, 2008, с. 359).

    Как видим, нынешняя общественная смута (воспользуемся старым русским определением) корни имеет давние и от того менее опасной для общего здоровья общества не выглядит. Активные силы общества это видят и ищут рецепты выхода из кризиса. Рецепты разные. Но их не так уж много. Можно выделить, по крайней мере, три основных.

    Один предлагает доктор экономических наук, директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. Суть его, если вспомнить известный анекдот советских времен об атомном нападении, звучит так: завернуться в белую простыню и медленно ползти на кладбище.

    «Русские в высокой степени способны к творчеству, но Россия проиграла соревнование в «мировом разделении труда» и окончательно (выделено мною – Вл.К.) утеряла способность остаться в числе великих держав». И потому, пишет он, в предстоящие десятилетия русским людям не остается ничего другого, кроме как стать «инкубатором мозгов» для цивилизованного мира, охваченного процессами глобализации.

    «…Объективное место России в мировом разделении труда – говорит он, - подготовка и поставка интеллектуального сырья, в первую очередь для транснациональных компаний, которые умеют их использовать наилучшим образом. Они умеют использовать, а российское общество в силу уникального и, к сожалению, весьма болезненного сочетания культурно-исторических факторов, в силу своих особенностей и несчастий остается конвейером по производству самого дефицитного и самого нужного в условиях глобализации и развития информационных технологий «человеческого материала» - творцов и революционеров, «интеллектуального полуфабриката», способного к творчеству и систематическому генерированию принципиально новых идей. Не следует ждать, что заметная часть этих людей сможет найти себе применение в России, но лучше что-то, чем совсем ничего…Для российского общества такая специализация представляется в целом благоприятной…Поэтому в случае закрепления России в роли поставщика «интеллектуального полуфабриката» его основные потребители – развитые страны – будут непосредственно заинтересованы в поддержании высокого уровня жизни в нашей стране и, соответственно, её относительного благополучия» (Братимов О.В., Горский Ю.М., Делягин М.Г., Коваленко А.А. Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. Под ред. директора Института проблем глобализации д.э.н. М.Г.Делягина., Москва, ИНФРА-М, 2000 г, с. 326-327).

    Однако далеко не все в России соглашаются с таким «прогнозом». «Так не бывает, чтобы мозги – наши, а деньги – ваши. Постепенно мозги тоже станут не нашими», – заметил по этому поводу в 2006 году лауреат Нобелевской премии по физике Виталий Гинзбург.

    Второе направление демонстрирует более радикальный подход: оно с места в карьер предлагает заменить в российском обществе его духовную парадигму путем искусственной замены народного менталитета. Через замену духовной парадигмы российского общества представители этой интеллектуальной партии надеются преодолеть экономическую отсталость России от Западной Европы.

    Заблуждаться не стоит: фактически речь в этом случае идет о радикальной замене цивилизационного исторического кода русской нации, накрепко связанного с православием. Изменяется целеполагание. Целью общественного развития однозначно провозглашается уровень и мера потребления материальных благ отдельным человеком, в то время как лежащее в основе русской культуры православие целью провозглашает совершенствование души человека не в противовес его материальному благополучию. И хотя формально представители этого направления тоже вроде бы говорят о духовном развитии общества, сути дела это не меняет.

    В отличие от М.Делягина представители этого направления «проснулись» только летом 2010 года.

    Сначала 24-26 мая 2010 года по инициативе научного руководителя Высшей школы экономики – Государственного университета в Москве был организован российско-американский симпозиум под названием «Культура, культурные изменения и экономические изменения», где прозвучала мысль о том, что Россия плетется позади всех развитых в экономическом отношении западных стран, потому что ещё в 1054 году Россия избрала неверный вектор своего духовного развития.

    В выступлении одного из участников симпозиума, А. Михалкова -Кончаловского было сказано следующее: «Если согласиться с тем, что один из главных факторов национальной культуры – религия, то вспомним, что принадлежит к православной христианской традиции. А это византийское наследие. Буржуазия в странах восточного христианства начала складываться веков на пять позже, чем в Западной Европе. Есть индекс человеческого развития ООН: самая развитая страна имеет индекс 1 (единицу), самая отсталая – 162. Так вот, у стран протестантских показатель равен 9,2, католических – 17,4, православных – 62,6. Выразительные цифры?» (См.: «Российская газета» 07 июля 2010 года).

    Последовал и соответствующий вывод: «политические, интеллектуальные и общественные лидеры России» должны, якобы, понять, «что есть традиционные ценности, которые ее (Россию) тормозят на пути к цивилизованному прогрессу», читай: надо Православие заменить на протестантизм.

    Вслед за этим 22 июля 2010 года последовало выступление в курганском журнале «Cher Ami», известного российского телеведущего В.Познера, где он сказал следующее:

    «Я думаю, что одна из величайших трагедий России – принятие Православия».

    «Я считаю, – подчеркнул он, – что Русская Православная Церковь нанесла колоссальный вред России. В России не было Возрождения. В Западной Европе смогли отойти от темных составляющих церкви, когда возникло совершенно другое ощущение и понимание жизни, это был рассвет искусства. В России этого не было вообще. Православие явилось тяжелой ношей для России и продолжает агрессивно вмешиваться в сферы, в которых ей нет места: в политику и школьное образование».

    Вслед за Познером 25 июля 2010 года главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, бывший учитель истории в средней школе, в прямом эфире своей радиостанции тоже коснулся этой темы и уточнил: надо разделить Православие и РПЦ. Церковь в истории России может быть в чем-то и сыграла позитивную роль, а вот Православие –только негативную.

    Ссылки у всей этой интеллектуальной партии чаще всего идут на то, что Россия (Русь) приняла и Православие, и духовный строй, и даже политические традиции от якобы духовно косной Византии (Восточной Римской империи). Между тем, никто почему-то не учитывает того факта, что на тот исторический момент Византия была как раз самым просвещенным государством цивилизованного мира, где пышным цветом расцветали все виды образования и искусств. Современная Британская энциклопедия сообщает, что ещё в XIII веке столица Византии «Константинополь был самым великолепным городом в Европе». Так что Русь-то как раз переняла традиции самого передового в мире государства.

    Но именно это обстоятельство, естественно, изо всех сил замалчивается. И думаю, что не по незнанию.

    Есть, однако, и третье направление в поисках выхода из нынешнего кризиса. Его предложил Президент РФ Д.Медведев в своей статье «Россия вперед» 2 сентября 2009 года.

    Это направление родилось не на пустом месте. Президент РФ выступил с этой статьей-призывом, очень точно выбрав время. Многочисленные социологические замеры фиксируют не только глубину переживаемого нашим обществом кризиса, но и высокий градус ожидания со стороны населения предложений со стороны властей новой идеологии и нового порядка, которые бы указали выход из переживаемого коллапса и придали смысл нашей современной жизни. Как пишет, основываясь на многочисленных замерах общественного мнения, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН Леонтий Бызов, отсутствие «нового порядка, который бы устроил основные слои российского общества, особенно те, которые, собственно, и порождены последним витком трансформационного процесса, переживается обществом всё более остро в последние годы» («Литературная газета», 09.12.2009 года).).

    Этот вывод подтверждается и другими данными.

    Некоторые отечественные аналитические центры, проводя свои собственные, не заказные, замеры психологического состояния общественных настроений, приходят к выводу, что в нынешнем российском обществе вызрела достаточно многочисленная прослойка людей, которые созрели не только для выражения недовольства (хотя и недовольство властью проявляют тоже), но и для созидательной работы. Эта прослойка пока тоже атомизирована, но её представители пребывают в стадии активного ожидания появления организующей идеи, которая сплотила бы их и подвигла к совместному организованному действию.

    Это последнее всё чаще находит отражение в средствах массовой информации. Приведу только два примера. В июле 2010 года директор Фонда исследования проблем демократии Максим Григорьев поместил в «Известиях» статью под заголовком «Теряем опору для модернизации?», где написал, что социальной опорой для модернизации в современных условиях не может стать ни молодежь, ни предприниматели, ни владельцы крупного бизнеса. Этой опорой, по его мнению, реально может стать «прослойка высококвалифицированных специалистов во всех областях, включая (и, может быть, даже в первую очередь) средний эшелон «государевых людей. Не привлекая эту группу к разработке модернизационных планов, мы её теряем», приходит он к выводу. Автор ссылается на личный опыт общения с этими людьми в ходе разработки в 2007 году «идеологии Союза машиностроителей России» и на проведенное в 2010 году экспертное интервью с большим количеством действующих сотрудников МВД по вопросу борьбы с коррупцией. Всё это люди, пишет М.Григорьев, состоявшиеся, обеспеченные, оставившие след в истории своих отраслей, «серьезные, заслуженные мужики». «Ни один из них не сказал, что удовлетворен текущей системой, но большинство говорили о том, ЧТО именно надо менять, предлагали конкретные меры». По мнению автора статьи, им недостает только организующей идеи-посыла со стороны власти.

    По сути, речь идет об идеологии, которая должна быть положена в основание президентской идеи модернизации российского общества, об идеологии, которая только и может обеспечить целостность развития общества и нации. Как мне представляется, эту идею (идеологию) нельзя изобрести, а уж тем более взять её где-то на стороне, в чужих странах и просто пересадить на нашу национальную почву. Причина этого неприятия чужого лежит очень в больших глубинах генной памяти нашего народа.

    Еще Н.Данилевский в 1869 году обращал внимание на то обстоятельство, что в основе каждой из культур, и русской в том числе, лежит национальное начало, не считаться с которым в построении политической организации общества невозможно. Народы, уже пожившие «самостоятельной государственной и политической жизнью, - писал он, - чувствуют потребность, чтобы все результаты их деятельности – промышленной, умственной и общественной – составляли их полную собственность, а не приносились в жертву чуждому им политическому телу» («Россия и Европа, 36).

    Как мне представляется, этот русский мыслитель ещё 140 лет назад сумел очень точно определить политические национальные особенности русского народа, сложившегося в единый социальный организм на протяжении веков, которые (особенности) действуют и поныне. В названной работе Н.Данилевский писал:

    «Из выставленной здесь черты русского народного характера, проявлявшейся при самых важных торжественных мгновениях его жизни, выводится то заключение, что вообще не интерес составляет главную пружину, главную двигательную силу русского народа, а внутреннее нравственное сознание, медленно подготовляющееся в его духовном организме, но всецело охватывающее его, когда настает время для его внешнего практического обнаружения и осуществления» (с. 235).

    И далее пояснял этот тезис таким пассажем: «Другой вывод из вышеизложенной исторической особенности важнейших моментов развития русского народа состоит в огромном перевесе, который принадлежит в русском человеке общенародному русскому элементу над элементом личным, индивидуальным. Поэтому-то между тем как англичанин, немец, француз, перестав быть англичанином, немцем или французом, сохраняет довольно нравственных начал, чтобы оставаться ещё замечательной личностью в том или другом отношении, русский, перестав быть русским, обращается в ничто – в негодную тряпку, чему каждый, без сомнения, видел столько примеров, что не нуждается ни в каких особых указаниях» (с. 235, 236).

    Несмотря на то, что наблюдения эти были сформулированы русским мыслителем более 140 лет назад, нам еще черпать и черпать из этой сокровищницы мудрости, чтобы суметь объяснить себе нынешнее наше на первый взгляд необъяснимое состояние общественного настроения нашего народа. Говоря коротко, идеологию нашего сегодняшнего дня нам нужно искать в анналах нашего более чем 1000-летнего государственного, духовного, культурного и политического развития нашей страны и нашего общества. О чем идет речь? Общепризнанное в науке (социологии, философии, а теперь и в политологии) положение гласит, что базой формирования основных национальных (в смысле национального государства) нравственных идеологических установок, господствующих в обществе принципов этики и морали всегда выступала господствующая в обществе религия. Она же всегда была и основной базой любой национальной культуры.

    В более чем 1000-летней истории России такой религией было Православие. Как мне представляется, выстраивая после 1991 года на новой идеологической базе российское государство, те социальные слои нашего общества, на плечи которых, собственно, и ложится это строительство, должны постоянно иметь в виду наличие в России нескольких крупных компактно проживающих наций и народностей и десятки малочисленных народов, волеизъявления и настроения которых имеют право присутствовать в административных структурах российского государства. Но при этом не надо «наводить тень на плетень»: надо открыто говорить о том, что поскольку около 80% населения России являются этнически русскими, то речь идет о строительстве национального государства. Потому что по всем принятым в мире стандартам, если в составе населения той или иной страны не менее двух третей граждан являются представителями одной национальности, то и государство такое носит национальный характер в соответствии с названием этой национальности. Применительно к России, повторюсь, это означает, что при построении нового российского государства речь может идти только об опыте русской национальной государственности, которая коренится в генной памяти русского народа. Как пишет генеральный директор, а в прошлом главный редактор, журнала «Москва», Л.И.Бородин, «русское наследство, в том числе и наследство государствоустроительное, подзабытое, но памятью все же полностью не утраченное, хранится в генетическом коде народа, как бы низко он ни пал под воздействием духовных сквозняков. Потому эффект присутствия в переболтанном обществе упрямого «русизма» переоценить невозможно, оно и есть собственно фундамент будущего государственного устроения» (Бородин Л.И. Без выбора: Автобиографическое повествование. М.: Мол. Гвардия, 2003, с. 230).

    А говоря о русских людях, нужно, опять же, иметь в виду, что единство русского народа ещё до формирования нации как таковой, но и после образования наций, обеспечивалось наличием единой религии. Как писал русский религиозный философ А.С.Хомяков (1804-1860), «единство русской земли» обеспечивала Русская православная церковь.

    Согласно современной теории формирование наций как социальных и политических общностей связано с возникновением в XYIII веке буржуазных отношений, то есть с эпохой капиталистического промышленного этапа развития. Но есть и ещё одно измерение в этом плане. Его предложил Н.Я.Данилевский в своей работе «Россия и Европа».

    Каждая «историческая национальность, отличающаяся от других в этнографическом, общественном, религиозном и историческом отношениях», должна ещё проникнуться собственным национальным духом, что должно найти выражение в политической форме. До того, такой народ, идущий по пути своего национального развития, «составляет только этнографический материал, ещё не успевший принять формы политической индивидуальности» (Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Институт русской цивилизации. 2008, с. 36-37). До той поры, пока такой «исторический народ не соберет воедино всех своих частей, всех своих органов, он должен считаться политическим калекой», считал Данилевский.

    Не буду говорить о других, но в русской нации таким объединительным стержнем Данилевский, и не только он, считал Православие.

    «Хотя науки, искусства (и преимущественно науки) составляют драгоценнейшее наследие, оставляемое после себя культурно-историческими типами, хотя они составляют самый существенный вклад в общую сокровищницу человечества, однако же, не они дают основу народной жизни. В этом отношении религия ( как нравственная основа деятельности), политическое, гражданское, экономическое и общественное устройство имеют гораздо большее значение» (с. 157).

    Ставя здесь на первое место религию, Данилевский подчеркивает, что в отличие от всех других наций, и прежде всего наций стран Западной Европы, у русского народа не интерес составляет «главную пружину, главную двигательную силу, а внутреннее нравственное сознание, медленно подготавливающееся в его духовном организме, но всецело охватывающее его, когда настает время для его внешнего практического обнаружения и осуществления» (с. 235).

    Живший спустя 100 лет после Данилевского А.Тойнби (1889-1975) очень точно подметил, что марксизм потому рано или поздно сойдет с исторической арены, что он не учитывает именно этот момент. К.Маркс, сказал Тойнби, явно недооценил роль духовной энергии в развитии человеческого общества.

    За два года до своей смерти, английский историк заметил: «Марксизм должен потерпеть поражение потому, что он лишил себя духовной силы, которая одна может привести социализм к успеху» (Tounbee A/ A Conversation between A.I. Tounbee and G.R. Urban. New York^ Oxford Univ. Press. 1974. P.162).

    Русский философ и религиозный мыслитель С.Н.Булгаков (1871-1944), высланный 30 декабря 1922 года за пределы России Лениным на так называемом «Философском пароходе», правильно заметил, что «национальность есть хотя и органическая, но не высшая форма человеческого единения, ибо она не только соединяет, но и разъединяет» (Святая Русь, Энциклопедический словарь русской цивилизации. Составитель О.А.Платонов, – М.: Православное издательство «Энциклопедия русской цивилизации», 2000, с. 571). Выше национальности в этом выступает только религия, в нашем случае – Православие.

    Насколько большую и значительную роль играло, и играет, Православие в формировании русской нации, видно из того, как к этому вопросу относились первые большевики (Ленин, Свердлов, Троцкий и их подпевалы) и последние (Суслов, Андропов и другие).

    Ведь с чего начали первые? – С жесткой борьбы с Православием, а по сути – с русской нацией. – С физического уничтожения священников и разрушения храмов.

    По данным В.М.Лаврова в годы советской власти было физически уничтожено 98% иерархов русской церкви. Зачем? Только для того, чтобы уничтожить, вытравить национальный дух из русского народа. То есть, цель-то борьбы с православием была в денационализации русского народа. И методы были выбраны правильные: лишив русских людей религии, большевики сразу же лишали их чувства национальной принадлежности. Н.Я.Данилевский 140 лет назад очень точно подметил, что основу русского начала составляют нравственные начала, а они содержатся в Православии.

    Большевики хорошо знали, в какое исключительно чувствительное место в народном сознании они направляют свои разрушительные усилия. Гонения на православных священников в советское время постоянно сопровождались целенаправленными действиями КГБ СССР по развитию русофобии. В конце 1981 года, по-видимому, для того, чтобы зарекомендовать себя в глазах руководства КПСС как верного и стойкого марксиста-ленинца, последовательно борющегося с «русским шовинизмом» в государстве и непосредственно перед тем, как занять в 1982 году должность секретаря ЦК КПСС, Ю.В.Андропов направляет секретную записку в Политбюро ЦК КПСС, где пишет: «Русизм – идеологическая диверсия, требующая особого к себе внимания и мер воздействия». «Главная забота для нас - русский национализм, диссиденты - потом, их мы возьмем за одну ночь» (цитируется по: Бородин Л.И. Без выбора: Автобиографическое повествование М.: Мол. Гвардия, 203, с. 193, 195).

    И эта политика свои результаты дала. После распада Советского Союза выяснилось, что «вождям и теоретикам коммунизма собственно советскими» удалось сделать только русских, поскольку только русских удалось лишить религии, то есть в значительной степени денационализировать. Все прочие вчерашние советские народы без особых усилий стряхнули с себя «советизм», как пыль придорожную, и объявили себя тем, кто они есть по сущей природе своей: армяне, литовцы, грузины, молдаване и т.д.» (Бородин Л.И., с. 336). Это и понятно, потому что советское большевистское руководство на религию этих народов по большому счету никогда и не покушалось, главной мишенью для большевиков с самого начала было Православие.

    Отсюда и главный вывод: исторический опыт показывает, что в кризисные моменты развития никакая модернизация экономики только на основе пробуждения экономического (читай: коммерческого) интереса невозможна. Единство общества в целях осуществления сформулированных задач может обеспечить только единая культурная ткань, а эта последняя базируется на религии основного национального элемента общества. В нашем случае – это русский элемент. А его генетическая память в государственном строительстве коренится в Православии.

---

1. См. эссе писателя, члена Российской академии ТВ Андрея Максимова « «Советский – значит неведомый» («Российская газета», № 241, 25 октября 2010 года
2. Как сказал об этом во время обсуждения нового Закона о милиции (полиции) в октябре 2010 года председатель Комитета Государственной Думы РФ по безопасности Владимир Васильев, «лет двадцать назад мы отказались от советской идеологии, от советской морали. И возник вакуум, который ничем не был восполнен» («Российская газета», № 224, 05 октября 2010 года, с. 9).
3. По данным Института социологии РАН «актуальность демократических ценностей снижена, это сегодня ценности второй, третьей, четвертой степени», а что касается «традиционных исторических ценностей», то общество оказалось оторванным от них («Литературная газета», 2-8 декабря 2009 года, № 49, с. 3).
4. Институт социологии РАН отмечает: «Те, кто занимается сравнительными социологическими исследованиями России и стран Европы, говорят, что более индивидуалистического общества, чем современная Россия, в Европе просто не существуе» («Литературная газета», 2-8 декабря 2009 года, № 49, с. 3).