Конференция «Научный православный взгляд на ложные исторические учения»

Клеветнические мифы об императоре Николае II, Царской Семье и Г.Е. Распутине.

Ваши Высокопреосвященства, достопочтимые отцы, господа!

    Перед тем как перейти к основной теме моего выступления, позвольте выразить глубокую благодарность организаторам конференции за поднятую ими проблему фальсификации истории посредством лживых мифов. Многоуважаемому доктору исторических наук А. Н. Боханову, который только что выступал здесь, принадлежит очень верная мысль о том, что исторические мифы «сущностно разделяются на две группы. Одна включает мифы созидательные, другая — разрушительные»¹.

    Сегодня русская история, да и не только русская, превращена определёнными силами в набор лживых, разрушительных мифов. Эти лживые мифы сочинены по всем периодам исторического прошлого нашей страны, начиная от Киевской Руси и заканчивая Великой Отечественной войной. Причина этого заключается в том, что история является не только наукой, но и идеологией нации, её идеологическим оружием. В чьих руках будет находиться это оружие — тот и будет являться победителем. Совершенно очевидно, что нация, в которой убита, или полностью искажена, правда о своём историческом прошлом — обречена на гибель. Особая опасность исторических фальсификаций типа Фоменко или Резуна заключается в том, что они несут в себе элементы сектантского мышления, построены не на научных знаниях, а на слепой вере в их догмы. Кроме того, историческая наука не считает возможным вступать в спор с дилетантами и откровенными лжецами, которые почти всегда выдвигают абсурдные «доказательства» своих бредней. В самом деле, как можно серьёзно спорить с такими утверждениями Фоменко, что слово «Батый» и слово «батя» одного корня, а потому Батый был не монгольским ханом, а казачьим атаманом? Или, что Батый — это Иван Калита, Дмитрий Донской — Тохтамыш, Иванов Грозных было четыре, один из них стал Василием Блаженным?

    Между тем подобные «теории» действенно влияют на народные массы, и, не встречая никакого опровержения со стороны серьёзных учёных, воспринимаются народом за истину. При этом ложь фальсификаторов и выводы дилетантов внедряются в сознание народа при помощи, так называемой жёлтой прессы. Так, за неделю до нашей конференции, на страницах «Комсомольской правды» появилось три статьи, которые можно смело отнести к фальсификации и дилетантству. В одной статье всё тот же академик А.Т. Фоменко уверял, что святого Благоверного Великого Князя Димитрия Донского не существовало, а Куликовская битва происходила на территории нынешней Москвы, которой в 1380 году тоже не существовало. Во второй статье на исторические темы рассуждал драматург Эдвард Радзинский и тут, как говорится, комментарии излишни. Наконец, в третьей статье о русских Царях рассуждал неутомимый борец с «английскими кознями» Николай Стариков. В своей статье Стариков договорился до того, что война с Наполеоном явилась результатом бездарной политики Императора Александра I, который якобы действовал в интересах Англии. Наполеон, по Старикову, вообще войны с Россией не хотел и пал жертвой козней англичан и глупости Царя. Разумеется, Стариков ни слова не говорит, ни о стремлении Наполеона к мировому господству, ни о его планах расчленения России, ни об оккультных и масонских корнях наполеоновского режима. Освобождение русскими войсками Европы от наполеоновского владычества преподносится Стариковым, как безумное пролитие русской крови во имя чуждых политических интересов. Таким образом, в этой своей статье Стариков создаёт точно такой же лживый миф, как и Резун, только в контексте Отечественной войны 1812 года.

    Можно, конечно, отмахнуться и сказать, что «Комсомольская правда» это — «жёлтая пресса». Но эту «жёлтую прессу» читают миллионы, а материалы научных конференций — сотни, в лучшем случае тысячи человек.

    Свою лжеисторическую статью Стариков завершает следующим тезисом: «Русские цари были благородными рыцарями непригодными для политики». Так как большая часть русской истории является историей царской (императорской) России, то Стариков, вольно или невольно, подводит нас к выводу, что эта история была непригодной. Именно такой вывод закрепится в сознании народа.

    Вообще дискредитация русской монархии всегда занимала особе место в творчестве русофобов. Достаточно вспомнить маркиза де Кюстина и ему подобных. К сожалению, попытки дискредитации русской монархии происходит и в наши дни. Последний пример такой дискредитации является фильм П. Лунгина «Царь».

    Из всех имён русских Царей наибольшей клевете было подвержено имя святого Царя-Мученика Николая II и его Августейшей Семьи. Клеветническая кампания, которая проводилась и до сих пор проводится в отношении Императора Николая II, не имеет в истории России аналогов. В истории России нет более оклеветанной фигуры, чем Император Николай II. Да, имелись отдельные оскорбительные клеветнические вымыслы против Императора Павла Петровича, Николая I, Александра III, но эти вымыслы никогда не приобретали характера кампании, как это было и как это бывает в отношении Императора Николая II. Это вполне объяснимо, ибо изо всех Императоров Всероссийских, именно Николай II не только наиболее полно воплощал образ православного государя, но и своим примером обличал сначала отпадающее от Православия высшее русское общество, а затем и богоборческую большевистскую власть. От первых пасквилей «февралистов» 1917 года, фальсификаций академика-большевика Покровского, фальшивых дневников Вырубовой, сочиненных писателем Алексей Толстым, до «Агонии» Климова и «23 ступеней вниз» Касвинова — вот вехи той войны, которая велась против Императора Николая II.

    Слишком страшна и опасна была правда о русском Царе для большевиков, воцарившихся в России в 1917 году, слишком страшна и опасна она сегодня для всех недругов и клеветников России. Для них слишком страшен и опасен истинный образ Царя, которого они называли «слабым» и «кровавым», но память, о котором продолжала жить в народе. Слишком уж разителен был контраст между царской эпохой и революционной большевистской эпохой, эпохой геноцида, голода, гражданской войны, тотального грабежа, тюрем и концлагерей.

    Из множества причин вчерашней и сегодняшней клеветы в отношении Императора Николая II можно выделить три составляющих:

1. Революционно-политическую;
2. Духовную;
3. Личную.

    Зачастую эти причины совпадали, как, например, у А. И. Гучкова, у которого личная обида на Государя тесным образом переплеталась с честолюбивыми амбициями и неприязнью к православной монархии. Однако самая главная причина, которая объединяла и соединяла все отдельные поводы клеветы против Николая II в один общий умысел — была цель десакрализации монархической власти. Враги православной государственности хорошо понимали, что пока образ Царя остаётся святым в русском народе, свергнуть монархию невозможно. Характерно, что в начале своей преступной деятельности некоторые революционные круги, например эсеры, использовали царское имя для разжигания бунтов в деревне. Причём, аналоги подобной агитации мы найдём не только в русской истории. Когда я говорил о том, что кампания клеветы против Императора Николая II не имеет примеров в русской истории, я не случайно подчеркнул слово «русской», потому что в мировой истории мы такие примеры найдём. Конкретно я имею в виду эпоху так называемой «Великой французской революции», которая по ужасу и богоборчеству ничуть не уступала русской революции. Если мы посмотрим на клеветническую кампанию по дискредитации французского короля Людовика XVI и королевы Марии-Антуанетты мы увидим, что эта кампания полностью идентична той, что была развязана в отношении Государя и Государыни. Вплоть до «ходынки» в Париже во время свадьбы будущих короля и королевы, клеветы о «распутстве» Марии-Антуанетты и обвинения её в национальной «измене». Примечательно, что когда якобинцы начинали призывать крестьян к сожжению дворянских замков, они говорили: « Le Roi a permis » («Король разрешил»). То есть, революционеры прекрасно понимали, что если с самого начала начнут выступать против монарха они будут обречены на поражение. Надо было сначала добиться десакрализации монархии в глазах простого народа, а потом уже открыто выступать против Монарха.

    В начале ХХ века с зарождением «либеральной» оппозиции некоторые газеты и журналы становятся сначала её негласным рупором. К тому же времени восходит начало активной кампании по очернению Царской Семьи, которая велась через различные средства массовой информации. За этой кампанией стояли масонские и революционные структуры.

    13 января 1902 года в газете «Россия» появилась первая глава фельетона А.В. Амфитеатрова «Господа Обмановы». А.В. Амфитеатров, сын крупного богослова протоиерея отца Валентина Амфитеатрова, настоятеля Архангельского собора Московского Кремля, был членом масонской ложи, являлся совместно с журналистом В.М. Дорошевичем создателем той самой газеты «Россия», в которой был напечатан фельетон.

    Под «семьёй помещиков Обмановых» Амфитеатров изобразил Царскую Семью. Умерший помещик «Алексей Алексеевич» — покойный Император Александр III, молодой глуповатый помещик «Никола Милуша» — Император Николай II, властная помещица «Марина Феликсовна» — Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна и т.д.

    Россия у Амфитеатрова выведена как две деревни Большие Головотяпы и Обмановка. Сами Обмановы тупы, самодуры, держащие свою деревню в нищете и грязи. Амфитеатров одним из первых вводит ложь о неподготовленности Николая II к царствованию, о его полной непригодности, о полной покорности воле почившего отца.

    «Сидел Ника-Милуша в Больших Головотяпах, Обмановке тож, безвыходно, безвыездно. И, тем не менее, к хозяйству не приучился, ибо теории-то дворянско-земельные старик хорошо на словах развивал, а на практике ревнив был и ни к чему дельному сына не допускал».

    Распоряжением министра внутренних дел Д.С. Сипягина газета «Россия» была закрыта, а Амфитеатров был сослан в Минусинск. Многие люди в России осудили амфитеатровский фельетон. Брат А.П. Чехова, Александр Павлович, сообщал брату в письме из Петербурга от 17 января 1902 г.: «...Амфитеатров напечатал фельетон: «Семейство Обмановых» – глупый и бессодержательный, который публика читала с недоумением. Но когда догадались под «Обмановыми» понимать «Романовых», то фельетон получил другой колорит – подлого пасквиля – направленного в интимную сторону Царской семейной жизни»².

    Великий русский педагог С.А. Рачинский писал К.П. Победоносцеву 18 января 1902 г. по поводу фельетона: «Дерзость действительно беспримерная, заслуживающая и не такого наказания. Надеюсь, что, по крайней мере, запретят окончательно газету, отважившуюся на такой поступок. Еще отвратительное знамение времени».

    Поразительно, но даже Максим Горький вначале с возмущением отозвался о творчестве Амфитеатрова. 25 января 1902 года он писал книгоиздателю К.П. Пятницкому: «Амфитеатрова фельетон - пошлость, плоское благерство. Думаю, что сей синьор тиснул эту штуку по такому расчету: была у них в «России» помещена статья по поводу 25-летия в чинах Д. Сипягина. Статья– лакейская. Пожелали – реабилитацию устроить себе в глазах публики. И – вот. Я рад, что Амфитеатрова послали в Иркутск, быть может, он там будет серьезнее»³.

    Но русское общество в целом, вместо того, чтобы возмутиться наглой и оскорбительной выходке Амфитеатрова в отношении Главы государства, стало с ажиотажем искать возможность прочитать фельетон. Номер газеты с первою главою «Обмановых» в несколько дней сделался библиографическою редкостью и продавался по 25 рублей. Один московский владелец газетного киоска, прочитав фельетон, когда газета пришла из Петербурга, догадался, что завтра этот номер будет в огромном ходу, и поторопился скупить все экземпляры «России». Продавая эти номер по 10 рублей за номер, этот купец нажил в один день десять тысяч рублей.

    Фельетон Амфитеатрова был передан заграницу и широко распространялся во Франции, Англии и Германии.

    Через два года Амфитеатров уехал из ссылки заграницу и там принялся ещё сильнее очернять имя Царя. Вот, что он писал в 1905 году: «Пролитая Николаем Романовым кровь безоружных рабочих освятила мученическое начало открытой русской революции. Я уже не могу найти в себе того добродушно-юмористического тона, каким должна была звучать пародия. Тихий дурачок Ника-Милуша, умер. Между ним и тем Николаем II, который в 1904 году со спокойным духом и веселым лицом выбросил сотни тысяч едва вооруженных и полуодетых солдат умирать под японскими пулеметами за лесные мошенничества на реке Ялу, которые легальная русская печать называет операциями Безобразова, Абазы и Вонлярлярского, за цензурною невозможностью назвать их настоящим именем операций Александра Михайловича и Николая Александровича Голштин-Готорпских, ложно именующих себя Романовыми, – легла слишком широкая река, смрадно бурлящая человеческою кровью: Ника-Милуша и Николай II – уже разные люди».

    Амфитеатров не скрывал, что своим творчеством он борется с ненавистной ему монархией. «Считаю себя, — говорил он, — не записанным эсером. Я в хороших отношениях со всеми другими левыми партиями, борющимися с монархизмом».

    В разгар революции 1905-1907 годов в антицарскую пропаганду активно включились многие поэты, писатели и художники. Так, поэт К. Д. Бальмонт лично принимал участие в Московском вооружённом восстании, а затем написал стихотворение «Наш Царь», известное ещё под другим названием «Николаю Последнему».

Наш Царь — Мукден, наш Царь — Цусима,
Наш Царь — кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму — темно.

Наш Царь — убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.

Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать — Ходынкой
Тот кончит — встав на эшафот.⁴

    Строки этого мерзкого памфлета раздергивались экзальтированными гимназистками и студентами на цитаты, вооружившись этими строфами уходили в революцию сотни молодых людей. Такие стихотворения заранее оправдывали убийство Царя, справедливость и неотвратимость возмездия над ним.

    Вот почему, во время организованной великой провокации, которая вошла в историю под названием «Кровавого воскресенья», её организаторам эсерам понадобилось, чтобы во главе демонстрации рабочих стоял именно православный священник, который затем проклял Царя. Это был шаг десакрализации царской власти, создания крайне негативного образа Государя, кровопийцы и тирана, который заслуживает смерти. Не случайно сторонник революции поэт Осип Мандельштам написал сразу же после событий 9-го января: «Сколько раз разбивалась процессия петербургских рабочих, докатившись до последней роковой заставы, сколько раз повторялась мистерия девятого января? Она разрослась одновременно во всех концах великого города — и за Московской, и за Нарвской заставой, и на Охте, и на Васильевском, и на Выборгской...

    Вместо одного грандиозного театра получилось несколько равноправных маленьких.

    И каждый из них справился самостоятельно со своей задачей: обезглавливаньем веры в царя, цареубийственным апофеозом, начертанным кровью на снегу.

    Любая детская шапочка, рукавичка или женский платок, жалко брошенный в этот день на петербургских снегах, оставались памяткой того, что царь должен умереть, что царь умрёт.

    Урок девятого января — цареубийство — настоящий урок трагедии: нельзя жить, если не будет убит царь»⁵.

    По существу, в этих словах уже видно дьявольское «оправдание» Екатеринбургского злодеяния 1918 года, как бы заранее оправдан подвал Ипатьевского дома. На самом же деле оправданы Соловки и ГУЛаг, оправдан печальный конец самого Мандельштама.

    Черный пиар рисовал образ Государя, как слабого подневольного человека, находившегося под полным влиянием своей жены. Распространялась ложь о его пьянстве, наркотической зависимости от тибетских трав.

    В 1912 году в Берлине кадет, бывший член Первой Государственной Думы, один из авторов «Выборгского воззвания», масон В.П. Обнинский выпускает книгу «Последний Самодержец. Очерк жизни и царствования Императора России Николая II-го». Книга содержала в себе все главные клеветнические вымыслы и сплетни о Царской Семье, которые до сих пор широко используются, невежественными, либо недобросовестными людьми. Именно Обнинский дал жизнь вымыслу о пьянстве Александра III, о его попойках с адмиралом Черевиным^*.?

    Образ же Государыни изображался, как сумасбродной истерички, фанатички, находящейся под полным влиянием Распутина.

    Очернение Г.Е. Распутина занимает особое место в дискредитации и десакрализации имени Императора Николая II. Через слухи, сплетни, жёлтую прессу подбрасывалась клеветническая информация о любовной связи Царицы с Распутиным. Делались фотомонтажи, где Государыня вместе с Распутиным пьёт чай, держит его под руку, фабриковались «интимные» письма Распутину и так далее.

    О Распутине распространялись самые грязные сплетни, но они главным образом были направлены на очернение имени Государыни. Причём, довольно часто этим занимались люди близкие ко Двору. Так, фрейлина Императрицы Александры Феодоровны С.И. Тютчева, тесно связанная с окружением Великого князя Николая Николаевича, распространяла лживый слух, ею же сочинённый, что Распутин чуть ли не ежедневно бывает во дворце, и купает Великих Княжон. Тютчева была удалена от Двора, но в глазах московского общества она прослыла «жертвой Распутина».

    Особенно эта клеветническая кампания усилилась с началом Первой мировой войны. Императрицу стали обвинять в шпионаже в пользу Германии, говорили о «тайном кабеле», соединяющим Царское Село с Берлином, в том, что Императрица передаёт секретные сведения Вильгельму II. В распространении этой лжи приняли участие генералы Алексеев, Брусилов, Бонч-Бруевич.

    Показателен анекдот, записанный весной 1915 года в дневнике Р. Локкарта, британского дипломата и разведчика, находившегося в России: «Дворец. Маленький царевич плачет. Няня спрашивает его: «Мальчик, ну что ты плачешь все время?» – Он отвечает: «Знаешь, няня, когда бьют русских – плачет папа, когда бьют немцев – плачет мама».

    Ходили также слухи о том, что Царица является покровительницей спекулянтов, которые осуществляют торговлю с Германией через Швецию. Действительно были такие случаи. Но тут мысль была такая. В Германию царица продает хлеб, и это единственная причина того, почему Германия еще держится, несмотря на сложное продовольственное положение. Это, вместе с тем, якобы объясняло, почему в России такое сложное положение с продовольствием.

    Так, совершалась страшная историческая подмена, компрометировался в глазах народа образ Божьего Помазанника, разрывалась вековая связь между Царём и его народом.

    Председатель Совета министров граф В.Н. Коковцов в своих воспоминаниях отмечает организованный характер газетной кампании против Распутина, который он почувствовал во время встречи с редактором газеты «Новое Время» А.С. Сувориным и его ближайшим сотрудником М.Н. Мазаевым. «Оба эти лица, — пишет граф В.Н. Коковцов, — твердили, что они тут ни при чем, что "Новое Время" неповинно в распространении сведений о распутинском кружке, и когда я привел ряд заметок, перепечатанных и у них же, то они только отмалчивались или кивали на «Речь» и «Русское слово», которые были действительно главными распространителями этих известий. Для меня было ясно, что и в редакции «Нового Времени» какая-то рука делала уже свое недоброе дело. Газетная кампания разрасталась все больше и вопрос о Распутине невольно сделался центральным вопросом ближайшего будущего и не сходит со сцены почти за все время моего председательства в Совете министров...».

    Большая группа депутатов, преимущественно левого толка, сделало в Государственной думе запрос правительству по поводу Распутина. Дело стало известным по всей России, так как бездоказательная статья в газете «Голос Москвы», за которую номер был конфискован, полностью приводилась в тексте запроса, соответственно она попала в стенографические отчеты заседания Государственной думы и была опубликована во многих газетах.

    Сегодня можно говорить о фальсификации некоторых документов письменного наследия Г.Е. Распутина. Почти все исследователи, за редким исключением, не проводят критического анализа распутинских документов, составляющих большую часть фонда 612 (Распутин Г.Е.) Государственного Архива Российской Федерации. Опять-таки в силу рамок нашего труда, коснёмся лишь телеграмм, которые приписывают Г.Е. Распутину.

    Начнём с того, что почти все телеграммы Распутина, хранящиеся в ГАРФ, посланы из села Покровского. Почти все бланки телеграмм не имеют года отправления. Но самое главное, к этим бланкам приклеены белые кусочки бумаги, на которых написаны какие-то каракули, похожие на известные образцы почерка, которые принято считать почерком Распутина. Содержание этих каракуль полностью разобрать очень трудно, почти невозможно, можно понять отдельные слова. Слова эти типичны для «записок» и «писем» Распутина: «милай, дарагой, прими» и т.д. Полная расшифровка этих каракуль требует большого количества времени.

    А теперь представим себе следующую картину. Распутин приходит на телеграф и передаёт «барышне» листочек с каракулями. Вообще порядок подачи телеграмм в царское время бы таким же, как и сейчас. Человек приносит текст телеграммы, работник телеграфа считает слова, вычёркивает лишние, если они есть, и называет сумму оплаты за телеграмму.

    Для того чтобы посчитать слова и определить сумму оплаты, «барышня» должна была их прочитать. А как она могла прочитать нечитаемые каракули, которые сливаются друг с другом, обрываются, не имеют окончаний? В таком случае «барышня» должна была вернуть текст Распутину и попросить, чтобы ему текст написал кто-нибудь другой. Но была ещё одна возможность: Распутин мог сам продиктовать текст телеграммы, а барышня его записать. В любом случае каракули совершенно исключались.

    Между тем, в ГАРФ имеются тексты телеграмм Распутина и его близких, написанных на телеграфных бланках ясным чистым почерком, скорее всего, принимающими телеграмму. Эти телеграммы вполне хорошо читаются. Почему же в одном случае, Распутин находил возможность составлять удобочитаемые тексты, а в подавляющем числе случаев — нет?

    Но самое любопытное то, что имеется несколько примеров эпистолярного наследия Распутина, которые написаны его рукой ясным и вполне читаемым почерком. Значит, Распутин умел сносно писать. Почему же он этого не делал в случаях с телеграммами?

    Ответ может быть один: это не телеграммы Распутина, а их подделки, созданные с целью создания его ложного образа. Подтверждением этому служат другие так называемые «телеграммы» Распутина и его «дневник», хранящиеся в ГАРФ. Вот пример подобных «телеграмм».

    Текст первой «телеграммы» написан неизвестным от руки. Речь в ней идёт якобы о назначениях И.Г. Щегловитого и С.П. Белецкого. «Телеграмма (копия) Распутина за подписью «Новых» в ставку Александре Федоровне о назначении Ивана и Степана. «Пока Дума думает, да гадает, у Бога всё сделано: старшим будет Иван, а младшим Степан. Так и действуй. Новых». Дальше идёт следующая приписка той же рукой: «Кажется, последняя телеграмма приводилась в [неразбор.] П.Н. Милюковым»6.

    Во-первых, Распутин очень редко подписывался фамилией, в основном он писал в конце письма своё имя. Тем более, когда речь шла о письмах Государю или Государыне. Но если уж он подписывался и фамилией, то писал Новый, но не Новых. Вот пример подлинной телеграммы Распутина великой княжне Анастасии Николаевне из Киева: «Надеюсь на силы Высшей Власти Милости Божией, молитесь и беседуйте со Господом, гордых Бог не любит, простота победит, кто у власти, должен быть смирен подобно Ангелу. […] Григорий Новый»⁷.

    Во-вторых, назвать это копией телеграммы невозможно. В лучшем случае это описание кем-то когда-то увиденной телеграммы, а в худшем — выдумка.

    В-третьих, вышеназванная телеграмма была известна уже в дореволюционное время. Вот, что писал о ней один из убийц Распутина В.М. Пуришкевич: «В городе передаются опять самые фантастические слухи о переменах на высших правительственных постах. Сегодня заезжал в Думу, где по рукам уже ходит телеграмма, посланная, как говорят, Распутиным Императрице Александре Фёдоровне, пребывающей в ставке; апокриф ли эта телеграмма или действительно существует такая, но из уст в уста передается ее текст: «Пока Дума думает да гадает, у Бога все готово: первым будет Иван, вторым назначим Степана». Объясняют это так: Щегловитов намечается Распутиным на пост премьера и Белецкий министром внутренних дел»⁸.

    Текст второй «телеграммы» написан той же рукой, что и текст первой. Это тоже «копии телеграмм»: «ходивших по рукам в ноябре 1916 года: 1. Телеграмма Вырубовой из Ставки после 5.10.16 Григорию Распутину: «Всех видела. Хорошо. Маленькому лучше. Об узнике пишу.1) Анатолия просила. Раев отказал. Суслика сделали.2) Благослови, Анна. 1) О бывшем министре Сухомлинове, 2) Анатолий — архимандрит одного из Самарских монастырей»⁹

    Что касается «дневника» Распутина, который был недавно издан под видом подлинного, то в самой описи ГАРФ слово «дневник» взято в кавычки и указано, что он фальшивый.

    Особый интерес представляют собой документы, которые почему-то считаются справками наружного наблюдения за «Тёмным», то есть за Распутиным. На самом деле, если мы сравним эти справки, со справками наружного наблюдения за другими лицами, то сразу же убедимся в их различиях. Так, документы наружного наблюдения за Гучковым («Санитарным»), или за Бонч-Бруевичем («Фарисеем»), или за Голощёкиным («Рыжим») имеют точные названия оперативного документа. Например: «Наблюдение за «Рыжим». Установка: Голощёкин Шая Ицков. 31 года»¹⁰.

    Сами дела агентурного наружного наблюдения представляют собой конкретные справки, написанные лично филёром, «топтуном», которые точно, поминутно, сообщают, где, когда, с кем был объект наблюдения, куда ездил, с кем встречался. Даются приметы объекта и его связей. Никаких личностных оценок при этом филёр объекту не даёт.

    Ничего подобного мы не видим в так называемом деле о наблюдении за «Тёмным». Во-первых, само название дела звучит по-другому: «Особо-важные справки по делам лиц связи «Тёмного». То есть это уже не материалы наружного наблюдения, а некие справки о «связях». Точнее сказать, это агентурные записки, то есть сведения, полученные от агента, а не от профессионального сотрудника, проводившего скрытое наружное наблюдение.

    Во-вторых, о самом Распутине в материалах рассказывается крайне мало. Также исключительно мало сведений о связях упоминаемых лиц с Распутиным.

    В-третьих, материалы дела представлены в подавляющем числе машинописными копиями, не имеющими никаких подписей.

    В-четвёртых, все немногочисленные сведения о Распутине, носящие порочащий его характер, не представляют собой конкретно подтверждённого, точно зафиксированного факта, а носят расплывчатый и повествовательный характер. Вот, например, справка о Б.К. Алексееве, чиновнике, как утверждается в справке, для особых поручений министерства Торговли и Промышленности. В декабрьской справке 1915 года говорится: «Алексеева Бориса часто посещают разные лица и бывают из высшего общества, например, 7-го сего декабря его посетил Бельгийский консул, пробыл полтора часа, а также квартиру Алексеева посещает Григорий Распутин. Однажды, Распутин, находясь у Алексеевых был, изрядно выпивши, танцевал. Нередко посещает квартиру Распутина и супруга Алексеева. В настоящее время Алексеев занят устройством себя к г. Министру Внутренних Дел или к его тов. тайному советнику Белецкому»¹¹.

    Заметим разницу: дата посещения бельгийского консула называется точная, а о цели посещения и характере его поведения не говорится ни слова. Зато о Распутине сразу же сообщается, что он был «выпивши» и танцевал. А затем сообщается о стремлении Алексеева попасть на службу в МВД. Таким образом, даётся и мотивация: Распутин пришёл к Алексееву, чтобы попьянствовать, а Алексеев пригласил Распутина, чтобы сделать карьеру. Отсюда следует и вывод записки: пьяный Распутин проталкивает своих ставленников на важные государственные посты.

    На самом деле встречи Распутина с Алексеевым носили совсем иной характер. Начнём с того, что Борис Кирович Алексеев, кстати, племянник выдающегося учёного В.И. Вернадского, был действительно чиновником для особых поручений, только не министерства Торговли и Промышленности, а Департамента полиции. Поэтому у Алексеева не было никакого смысла просить рекомендаций у Распутина об устройстве его, Алексеева, в МВД. Вот, что пишет об Б.К. Алексееве доктор Б.А. Старков: «Подрывная деятельность масонства сильно тревожила российские власти, и особенно императора Николая П. Свои соображения и опасения по этому поводу он высказал министру внутренних дел П.А. Столыпину. Тот, в свою очередь, также считал, что следствие Департамента полиции о подрывной деятельности масонов ведется неудовлетворительно. По его приказанию Департамент полиции усилил деятельность по сбору сведений о масонстве. В частности, был назначен специальный эксперт по этой проблеме. Им стал старший помощник делопроизводителя, коллежский асессор Борис Кирович Алексеев. Для сбора необходимой информации он был командирован в Париж. Здесь его соратником стал бывший заведующей Заграничной агентурой Департамента полиции, весьма опытный оперативник Леонид Александрович Ратаев. Б П. Алексеев через посредничество Л.А. Ратаева вошел в контакт с руководством Антимасонской лиги и, в частности, с аббатом Турмантеном. Материал, собранный Алексеевым, позволял ему сделать выводы о том, что пропаганда масонства в России исходит не только из Франции и что французское масонство прямо зависит от еврейского капитала. Сводка докладов Алексеева была представлена Столыпину, который внимательно ознакомился с планом совместной с Антимасонской лигой борьбы и требуемой для этого суммой денег, а затем выразил желание, чтобы этот проект получил непосредственную санкцию императора, лично интересующегося масонским вопросом»¹².

    Особые поручения, которые выполнял для Департамента полиции Б. К. Алексеев, заключались в аналитической разработке и выявлению деятельности масонских лож в высших эшелонах влсти Российской империи. Бывший Директор департамента полиции С. П. Белецкий на допросе следственной комиссии Временного правительства рассказывал, что Алексеев составлял для Государя доклады о масонстве, особенно по деятельности французских и германских лож¹³.

    Алексеев был действительно хорошо знаком с Распутиным и по его запискам посещал многих видных сановников. Например, имеется письмо Б. К. Алексеева к Дворцовому коменданту В.Н. Воейкову от 9-го февраля 1915 года. В этом письме Алексеев пишет, что «Григорий Ефимович Распутин сказал мне, что он уже говорил Вашему Превосходительству обо мне, снабдил меня собственноручным к Вам письмом и приказал мне быть у Вашего Превосходительства в один из ближайших дней»¹⁴.

    Однако эти встречи Алексеев совершал не с корыстной целью, а для передачи им конфиденциальной информации по вопросам касавшихся государственной безопасности. Причём делал он это по распоряжению Распутина. В упомянутом выше письме, Б.К. Алексеев пишет, что «Григорий Ефимович Распутин приказал мне быть у Вашего Превосходительства в один из ближайших дней».

    Между тем, кому-то очень было надо, чтобы встречи Распутина с Алексеевым носили скандальный характер.

    Другие сообщения подобного рода о «похождениях» Распутина, напечатанные на машинке и не имеющие подписей, представляют собой повторение одних и тех же домыслов и сплетен часто порнографического содержания, не имеющих под собой никаких конкретных источников информации.